Народный артист России и автор проекта «Русские сезоны ХХI века» Андрис Лиепа провел свой юбилейный вечер в Государственном Кремлевском Дворце. А бенефис Илзе Лиепа в преддверии юбилея танцовщицы прошел на Новой сцене Большого театра. В первом отделении состоялась российская премьера спектакля «Клеопатра — Ида Рубинштейн» (Андрис разглядел в сестре сходство с Идой, прославленной дилетанткой эпохи Серебряного века). Во втором отделении была показана «Пиковая дама» — балет Ролана Пети, за создание которого хореограф был удостоены Государственной премии России. В чествовании балерины приняли участие не только профессионалы, но и воспитанники Школы-студии Илзе Лиепа. В студии авторского проекта «ПРАВДА-24″ (канал «Москва-24″) с прославленным юбиляром побеседовал Евгений Ю. Додолев, которого Андрис Лиепа научил фирменному «большовскому» приветствию.
I. Русские сезоны XXI века
- «По-большовски» — это вот так. «Крабы». «Большовские крабы».
- Понятно. Откуда это? Когда это рукопожатие возникло?
- Такое братство есть артистическое: ребята, с одной стороны, соперники, как спортсмены, а с другой стороны, все равно все работают один за другого, даже если какая-то травма, один должен за другого «входить» прямо в спектакль. Если что-то случается, обязательно есть дублер, как в космосе, если что-то там не то, то сразу же дублер выходит, и поэтому вот такие крабы, это как бы ты передаешь свою энергию своему другу, чтобы он выступил не хуже, чем ты.
- А известно, когда это возникло, в XIX веке, в прошлом, когда?
- Это возникло, когда я работал в Большом театре, начиная с восьмидесятого года прошлого века. Значит, уже прошло 30 лет.
- То есть это ваше ноу-хау?
- Мы учились у Александра Александровича Прокофьева, такой был замечательный педагог. И он как-то так нас сумел сплотить. Мы часто к нему ездили, артисты разных поколений. Когда выходили на сцену, у нас такое было «свое», а сейчас я уже режиссер, ставлю концерты, спектакли, и я перед спектаклем обязательно подхожу к артистам и говорю: «Наши в городе».
- А кто назвал это «крабами»?
- Я назвал.
- 27 ноября в Кремле прошел концерт, посвященный…
- Юбилею.
- Значит, вот чего я не понимаю. 50 лет исполнилось 6 января. А отмечаем мы в конце ноября, то есть почти спустя год. Почему так?
- Мой день рождения действительно накануне Рождества, в Сочельник рождественский мама родила меня. Так получилось, что сцена Кремлевского Дворца для меня не просто сцена. Это сцена, на которой я впервые оказался в роли артиста балета. Я поступил в хореографическое училище в подготовительную группу, был поставлен балет, который назывался «Школьный двор». И я посмотрел по своим запискам, в 1971 году я впервые вышел на сцену Кремлевского Дворца съездов. Это была школьная постановка московского академического хореографического училища, «Школьный двор». Зрительный зал Государственного Кремлевского Дворца вмещает до шести тысяч зрителей, там большая сложная сцена…
- А сцена, коллеги ваши говорят, очень неудобная, она там скользкая, неуютная, с какой-то энергетикой нехорошей.
- Жень, сейчас скажу. С девяти лет я выступаю на этой сцене. Наверное, она сложная. Но она настолько для меня родная, потому что я танцевал свою первую «Коппелию» на этой сцене, я танцевал там «Золушку» с Максимовой Екатериной Сергеевной, «Макбета» Васильева, «Жизель» свою первую танцевал именно в этом театре. Это была вторая сцена Большого. Поэтому у нас один день спектакль шел на сцене Большого театра, а второй день — на сцене Кремлевского Дворца. В настоящее время с «Кремлевским балетом», с Андреем Борисовичем Петровым, его художественным руководителем, мы делаем проект, который называется «Русские сезоны XXI века». Шесть лет подряд мы реально рождаем новые спектакли — очень красивые ремейки того, что было у Дягилева.
- Я, конечно, могу просто взять сейчас прочитать, что там было в программе, но я предпочел бы все-таки из первоисточника услышать.
- «Русский танец» подготовили для победителя конкурса детского благотворительного фонда «Андрюша» из Челябинска. Был показан фильм «Танцует Андрис Лиепа». В первом отделении представлен балет «Шехерезада» Римского-Корсакова (именно «Шехерезада» была восстановлена Андрисом Лиепой в 1993 году, он стал украшением гастрольных турне «Русских сезонов ХХI века». — Е.Д.), и я сам вышел на сцену в образе Шахрияра. Выступили моя сестра Илзе и Николай Цискаридзе, а также артисты театра «Кремлевский балет». Дягилев когда-то вывез «Русские Сезоны» на Запад и тем самым «пробил окно в Европу» для русского искусства. Я же в начале XXI века решил, что эти спектакли нужно вернуть, они принадлежат России, хотя и были сделаны для Франции. Начало XX века у нас ассоциируется с прорывом, который совершил Дягилев в Париже, а мы этот проект везем на Урал. Да, так случилось, что я мечтал всю свою жизнь вернуть на русскую сцену фантастический спектакль из Дягилевского репертуара с декорациями Бакста, с хореографией Михаила Фокина, который называется «Шахерезада» на музыку Римского-Корсакова. Наверное, это одна из самых запоминающихся мелодий. Человек, который ничего не знает про музыку, но слышал эту знаменитую мелодию, уже её не забудет. Её даже использовали в «Кавказской пленнице» — та, та-да, та-да, да… (напевает)
- Это оттуда, да?
- Да, это оттуда как раз мелодия. И мне кажется, этот спектакль очень любим. Я этот спектакль поставил на сцене Кировского театра. Это теперь Мариинский театр, а тогда это был Кировский театр, это был 93-й год прошлого века. И вот практически 20 лет он не сходит со сцены Мариинки. Сейчас этот спектакль идет в «Кремлевском балете». Мы с Георгием Георгиевичем Саакяном планируем новую постановку в следующем сезоне — «Золотой петушок», но очень хотел бы, чтобы «Шахерезада» тоже шла, и дети приходили и смотрели сказку с фантастическими декорациями Бакста. Там уже идут «Петрушка» и «Жар-птица» с Головиным и Бенуа в постановке Фокина. Это великолепные, красивые спектакли, очень хочется, чтобы наши зрители видели их.
Когда-то мы делали фильм, который называется «Возвращение Жар-птицы», снимали на Мосфильме, и мне пришлось там выйти в роли Шахрияра, снимал это все Павел Тимофеевич Лебешев, совершенно фантастическая была история в моей жизни. Я запросил костюмы из Кировского театра, дирекция пошла мне навстречу. Очень благодарен Петру Михайловичу Шаболтаю, генеральному директору Кремлевского Дворца, который дал нам эту дату, дата очень хорошая — перед Рождеством, перед Новым годом, потому что год-то юбилейный.
- Прозвучала фамилия Цискаридзе. Я не могу не зацепиться за это и не узнать — говорят же, он будет директором. Вы считаете, он подходит для этой роли?
- Ну слушайте, Коля — самый удивительный персонаж в нашем балетном мире.
- В смысле?
- Во всех смыслах. Он образован, он профессионален, у него есть какие-то идеи. Я просто знаю, что в течение пяти лет балетом в Париже руководил Рудольф Нуреев, тоже очень непростой персонаж. Это лучший период в истории «Гранд-опера». То есть честно скажу, я не против того, чтобы Николай попробовал себя на другом поприще. Я ему очень доверяю как профессионалу, как человеку, который проработал в Большом театре всю свою жизнь, поэтому, если ему понадобится, я его поддержу и помогу.
II. Perestroika Kid
- Вы упомянули Рудольфа Нуреева. Насколько я помню, вы рассказывали, что встреча с ним в Париже перепахала вас, то есть вы поняли, что советский балет на самом деле в чем-то отстает.
- Ну, сейчас это, наверное, не так актуально, как это было в 90-е годы прошлого столетия. А я с ним познакомился в 1986 году в Париже на гастролях с труппой Большого театра. Нам тогда даже не разрешали подойти к Гранд-опера, которой он руководил.
- Да ладно!
- Да, я попросил разрешение у директора балета, он пригласил на премьеру его «Золушки». Мне сказали: если ты даже близко подойдешь к этому театру, тебя тут же депортируют из Франции, и ты больше никогда никуда не выедешь за рубеж. Поэтому пришлось встречаться нелегально. Знакомые организовали встречу после его генеральной репетиции у него дома на набережной Сены. И конечно, эта встреча стала какой-то судьбоносной. Потом я танцевал его «Лебединое озеро» в Гранд-опера. Он был, конечно, обижен, что я уехал в Америку и работал у Барышникова два года. Существует такая ревность между руководителями крупных компаний. Но мне кажется, что сегодня все, что могу, делаю для того, чтобы память о Нурееве оставалась на должном уровне. Следующий год его — юбилейный, 75 лет. Мы сделали очень хороший фильм о нем, двухсерийный. И я в этом фильме ведущий.
- Вы ведь были первым, по-моему, советским танцовщиком, которого отпустили работать в Штаты. Это было официально, потому что остальные уезжали ценой потери гражданства.
- Да, да, это было совершенно фантастически. Михаил Барышников, принимая меня на работу, сказал: Андрис, я очень хочу, чтобы ты у меня работал, только не хочу проблем с Советами, он так тогда сказал. Я ответил: Миш, я сделаю все, чтобы этого не было. И так получилось, что я женился на американке, и у меня был официальный повод попросить разрешения на работу в Соединенных Штатах. И вот тогда впервые в 89-м году мне дали разрешение, знаете, тогда же ставили выездные визы, и мне поставили многократную выездную визу, такая же была у пианиста Виардо, он работал во Франции, и у меня, который работал в Америке. Так что в Соединенных Штатах, когда я приехал, в заголовках газет меня называли Perestroika Kid, то есть «дитя перестройки».
- Я в Facebook’е попросил, чтоб мне накидали вопросы для вас. Вот такой вопрос. «Русские сезоны» сделали потрясающий спектакль «Павильон Армиды» на музыку забытого композитора Черепнина. Спектакль один раз показали в Москве и теперь катают только за границей. Что с этим спектаклем дальше?
- Дело в том, что Москва — очень дорогой город для того, чтобы получить площадку. И практически репертуарные театры не дают эти площадки. Вот в прошлом году мы показали «Павильон Армиды» три раза в Михайловском театре в Санкт-Петербурге. Провезли его по десяти городам России. Так что «Павильон Армиды» видели не только в Москве, видели в Екатеринбурге, Перми, Челябинске. «Павильон Армиды» — это очень большой, крупный спектакль с декорациями Александра Бенуа, восстанавливала его Анна Нежная (они у нас лежат в хранилище, поэтому существуют). И на сегодняшний день просто нет такой возможности — ездить по России. Если появится такая возможность — мы задумали фестиваль Дягилева — если он получится, то мы, конечно, возвратим спектакль в репертуар. Он не показывается в Москве просто по объективным причинам. Сейчас мы представили премьеру Илзиного творческого вечера с «Кремлевским балетом» на сцене Большого театра.
III. Дела семейные
- Да. Но ведь Илзе Лиепа — молодая мама сейчас, у вас племянник или племянница?
- Племянница Надежда. Это надежда русского балета и семьи Лиепа.
- Она тоже будет Лиепа, то есть возьмет мамину фамилию?
- Вы знаете, нет. Она Паулюс (Владислав Паулюс — супруг моей сестры). Но, может, она будет Паулюс-Лиепа. Илзе вышла замуж за литовца, а я — латыш.
- Да, я знаю.
- Получилось так, что я родился в Москве, и родители меня отправили в Ригу, на три года.
- Я перебью. Мама русская у вас?
- Мама русская, да, драматическая актриса Маргарита Жигунова, которая очень долго работала в театре Пушкина, это тот, который напротив «театра имени Дантеса». Когда построили новый МХАТ, он такой был страшный и мощный напротив маленького театра Пушкина, и все говорили, что это театр имени Дантеса построили. Отец приехал в Москву и стал первым европейцем, как в документальном фильме сказал Михаил Леонидович Лавровский, его друг и соратник, с которым он много танцевал: «Ну что вы, это был первый европеец в Большом театре». Марис действительно приехал с каким-то своим отношением, с каким-то лоском, с подачей, с возможностью по-другому общаться с партнершами. Он всегда им дарил цветы, всегда поздравлял их с днем рождения. Это выглядело очень элегантно и красиво. Вот. Ну и Латвия для меня стала таким homeland, то есть второй родиной. Я знаю латышский язык, у меня есть латышское гражданство. Действительно была принята такая поправка к конституции — Гидон Кремер имеет двойное гражданство.
- В конституции латвийской поправка, да?
- Да. Потому что она не подразумевает двойного гражданства. Теперь, значит, у Гидона Кремера есть и у меня.
- То есть исключение было сделано только для…
- Да, я получил «Орден трех звезд». Кстати, это был такой удивительный момент, пять лет назад мне его вручили и вручали одновременно с Вией Артмане, замечательной латышской актрисой. Я ее видел тогда последний раз, через некоторое время ее не стало. Уникальная женщина! Как-то так получилось, что и отец, и Вия Артмане были народными артистами СССР.
- Вот именно, она советской актрисой была, да.
- То есть они вышли за рамки латышского, если так можно выразиться, пространства и стали героями сначала Советского Союза, а потом и мирового кинематографа и балета.
- Ну, а националисты вас не считают перебежчиком, кремлевским соловьем, бла-бла-бла, разве не относятся вот так вот?
- Наверное, кто-то свои мысли на этот счет имеет. Но все, что возможно хорошего для Латвии, мы делаем. Мы обязательно ездим туда на русский сезон, каждый год делаем вечер, посвященный Марису. Планируем открыть памятник, посвященный отцу. Бесплатные игровые аппараты играть бесплатно в демо игры можно на нашем официальном сайте.
- А где будет памятник?
- Рядом с Театром национальной латвийской оперы нам нашли очень красивое место. В принципе, Сейм и городская дума это утвердили.
- А кто автор?
- Устроили конкурс международный на лучший проект. И сейчас рассматриваем работы…
- То есть еще не определились, да?
- Первый этап нам не очень понравился, мы продолжаем.
- Когда вы говорите «мы», вы имеете в виду себя, сестру?
- Фонд Мариса Лиепы…
- Ну а в Фонде кто, кроме вас?
- Илзе.
- Ну да, вы и сестра.
- Да. А еще есть латышский Фонд Инары и Бориса Тетеревых, который нам помогает, так что мы двумя фондами это осуществляем. Ну и нам очень помогает театр, Андрис Жагарс, мой тезка, очень известный режиссер латышский и директор оперного театра. На самом деле человек, который работает в театре, может быть и режиссером, и руководителем театра, если у него на это хватает времени и какой-то ментальности. Директором надо родиться. Стать им просто так нельзя.
IV. Травмы & рефлексы
- По-моему, вашими усилиями доска памятная в честь отца…
- Это благодаря Владимиру Викторовичу Васильеву, директору Большого театра, он помог нам, и это было ходатайство посла Латвии Яниса Петерса. Тогда совместно две организации подали прошение Юрию Михайловичу Лужкову, и это была такая очень красивая акция — открыли на доме мемориальную доску. А там еще есть доска Екатерины Васильевны Гельцер, первой народной артистки РСФСР, Качалова и Леонидова — это звезды МХАТа. Дом специально для артистов построил Щусев. У каждого артиста было по этажу. Сейчас я живу в бывшей квартире Гельцер. Так она мне по наследству перешла. Я родился в 1962 году, а ее не стало в том же году, детей у нее не было, квартира перешла в Большой театр, в его фонд, потом апартаменты передали отцу.
- А кто в те времена решение принимал, кому какая квартира пойдет?
- Ну так как у Гельцер не было наследников, квартира пошла в фонд Большого театра. И так как она была очень большая, ее разделили на двоих: Марису Лиепе и Александру Копылову, дирижеру Большого театра. Потом мне удалось откупить вторую половину, и теперь вся квартира наша, она стала мемориальной.
- Понятно. Это, наверное, любимое место в Москве? Какие вообще в Москве есть любимые места?
- Я обожаю Ленинские горы: мы с отцом каждый день практически, когда он был в Москве, выезжали туда. Так что сейчас там я с дочкой Ксюшей катаюсь, она — на роликах, на самокатах, я люблю скейт: отец мне купил когда-то скейтборд, первый в Москве, ни у кого такого не было, я по улице Нежданова, это теперь Брюсов переулок, съезжал до Консерватории.
- Но это же травматичный очень вид спорта, все-таки при вашей профессии…
- Женя, мне 50 лет, я ни разу ничего не сделал себе плохого на доске. А вот моя профессия очень травматична, и действительно была травма серьезная в 92-м году: я разорвал крестовидную связку. Но это балет. У нас практически у всех очень серьезные травмы.
- Но сейчас ведь совсем другая медицина, не такая, которая была, ну скажем, 20 лет назад, сейчас всякие титановые заменители костей…
- Жень, травма получается не только физиологическая, но она ментальная. Ты начинаешь бояться на сцене делать то, что ты делал совершенно запросто. А когда этот страх появляется, как и у спортсмена… а вы когда-нибудь видели травмированного спортсмена, который первый раз вышел на игру после больницы. Он бегает и боится, что кто-нибудь сделает подкат, и он опять попадет на операционный стол.
- Это на уровне рефлекса, это даже не из головы.
- Это что-то такое, инстинкт самосохранения, наверное. И я сделал операцию, но мне сказали, что гарантию никто не дает: то есть это не значит, что вы на сто процентов восстановитесь и никогда у вас больше ничего подобного не будет. Я перешел на режиссерскую работу. С 32 лет я начал заниматься режиссурой. И знаете, есть такое выражение у нас: десять лет ты работаешь на имя, потом имя начинает работать на тебя. Я проработал в балете очень много, десять лет работал на свое имя балетное, а потом начало имя работать на меня. И вот точно так же в режиссуре. Теперь уже имя работает на меня, и, например, несколько лет назад я поставил очень хорошую оперу на сцене Театра Галины Павловны Вишневской, подарил ей к дню рождения «Евгения Онегина». В прошлом году мы эту постановку вывозили на ее юбилей в Париж и в Театре Кардена показывали. Очень красивая постановка.
- Вы знаете, имя-то вы себе сделали, но имя вашего отца уже работало на вас, когда вы родились. А имя Лиепа, оно работало на страну всегда. Я сейчас говорю не про Латвию, я говорю про Державу, и имя это великое работало на отрасль, на балет.
- Это очень большая ответственность, Жень. Вот когда вы сказали, вот сейчас, вы сейчас нагрузили…
- Я нагрузил?
- Нет, просто если бы мы родились в простой семье, может быть, путь наш был бы гораздо проще. У меня никогда не было комплекса «сына знаменитого отца». Я сознавал, что на меня всегда будут смотреть с повышенным вниманием. Это заставляло меня выкладываться не на сто, а на двести процентов. На мне до сих пор лежит двойной груз. Просто пробиваться самому и делать что-то от себя лично иногда бывает проще, чем нести бремя ответственности всей семьи.
- Вы честь бренда «Лиепа» никогда не уроните, уверен. Успехов!
Евгений Ю. ДОДОЛЕВ
